[primeval-fans]

Название: Учёный
Автор: я, то есть  *Несс*
Рейтинг:PG
Жанр: Songfic, Romance
Статус: закончен
От автора:написано давно, в период дикого фана по Праймвалу, на форум друзей, где никто в этой траве не рубит. Потому так путано. Но, думаю, Эбби/Коннор угадываются (а подразумевались они). Не шибко шедевр, но маленькому фандому всё в радость)))
Песня:Coldplay - The Scientist
***

- Почему-то многие люди уверены в том, что время - струна, двухполосное шоссе с вечными пробками по встречке. Другие не сомневаются: годы, часы и секунды несутся в бесконечном водовороте, чередуясь и замещая друг друга. Есть даже такие, кто считает сам факт существования времени спорным, будто бы его придумали люди для людей; сам же мир, всё его нутро, не старо и не младо – вечно в своей простоте и непоколебимости.
Я же считаю, что время словно ткань. Или кожа человека. Сотни тонких звонких нитей, соединённых в сплетения неизвестной материи.
Если человек заболеет проказой, то его тело покроется язвами. И как не лечи, не прижигай отмирающую плоть, он всё равно будет гнить заживо, с каждым днём всё более и более обращаясь в прах. Всё бесполезно, ведь лечить надо не внешние разрывы, а то, что внутри, здесь – и он мягко хлопает себя по груди, словно ожидает услышать в ответ тихий отстук барабана.
- Скажи ещё что-нибудь… - словно эхо, шепчет одними губами Она. Уже далеко за полночь, и она почти спит, убаюканная странными и красивыми сказками, хоть и знает их все наизусть: сама видела, сама там была.
- Что?
- Что-нибудь.
- Тогда слушай...

***
Его зовут Учёный, просто Учёный. Как и все учёные, он представляет собой странную смесь гениальности и глупости. Он считает, что носки быстрее всего высыхают, если их засунуть в тостер; он верит в инопланетян и добрых людей; он думает, слишком много и слишком часто. Ему положено, он же Учёный.
Каждое утро он одевает привычные джинсы и что-то, что лежит ближе всего. Тщательно зачёсывает отросшие волосы за уши: иссиня-чёрный эбонит с нитями сверкающего серпентина. Собирает разбросанные на полу бумаги и целует Её, спящую, на прощание. Вся его жизнь – ломаная кривая между Ней и Наукой. Двумя точками, которые никогда не соединятся единой прямой.

***
Он плохо помнил, как и где он встретил Её. Обещал запомнить – забыл.

Всё эта чёртова Физика, уверял Учёный самого себя. Каждый дурак знает, что магниты притягиваются сторонами разных зарядов. Плюс к минусу, сложное к простому, женщина – к мужчине.

Учёный не помнил день встречи. Но уже через неделю пыльные тюки с его одеждой и книгами мешали ходить Ей по коридору.
- Учти, только на пару дней, пока новую квартиру не найдёшь, - наставительно говорила Она, раскладывая вещи Учёного по полочкам, а точки – над «i». - И запомни: в мою комнату не лезть, мою еду из холодильника не брать, моё имущество не ломать.
Учёный согласно кивал головой, дожёвывая жаркое, нагло украденное только что из кухни. Ноги в кедах он положил на журнальный столик. Она не одёрнула. Он остался.

***
Вряд ли это был удачный симбиоз. Скорее, безумно счастливый взаимный паразитизм: отдай – и получишь в ответ. Как бухгалтерский учёт. «За этот месяц заплачено, у вас долгов нет. Следующий по очереди!».

Он разбирал её фен и утюг «во имя науки». Она выпускала своих ящериц из террариума погулять по его кровати. Он отвечал на звонки Её телефона, грозно объявляя всем, что он Её законный и очень ревнивый муж. Она прятала его ноутбук и бумаги. Он устраивал скандал. Она плакала и называла себя «хрупкой беззащитной женщиной в лапах тирана». Он утешал Её.
10:0 в Её пользу.

***
Спирт и вода мгновенно смешиваются в единый коктейль. Свинец и золото десятилетиями врастают друг в друга. Если реакция между двумя веществами излишне слаба, то стоит добавить катализатора.

Кажется, её звали Герцогиней. Она пришла, словно дикая кошка, и по-хозяйски улеглась у него на коленях; она оставила на его столе сумочку, а потом осталась сама. Герцогиня спала, свернувшись клубочком, на его постели, ноги положив на Её подушку. Две сильные женщины в одном доме – это слишком.
- Здесь я хозяйка, и, будь так добр, не води сюда больше тех, кто это правило не принимает, - нарочито спокойно говорила Она. И оставалась в одиночестве, водой и слезами оттирая с пола отметки тонких каблучков, будто надеясь на то, что вместе с уличной пылью смоет и чёрные чернила, телефонным номером выведенные на его запястье.
В небольшой кафешке на набережной Герцогиня ела мороженое, слушая безумные рассказы молодого Учёного, иногда делая пометки в блокноте. Чёрные пышные кудри, чёрный лак на ногтях, чёрные каракули на раскрытой странице.
- Какой же ты всё-таки умный! – говорила Герцогиня, широко распахивая подведённые чёрным глаза.
Учёный улыбался, и его щёки становились ярко-розовыми, а глаза золотились искорками в наступающей вечерней темноте. Ветер развевал его лимонно-жёлтый шарф.

***
- Постой! Я правда не хотела, я не знала. Мне нужны были деньги, очень. А ты ведь много думаешь и говоришь, тебе не жалко, правда? Всего-то пару фраз и идей…– чёрное сочилось из глаз Герцогини и каплями стекало по её щекам.
- Пойдём, - тихо говорила Она, несмело обнимая руку Учёного своей обтянутой чёрной перчаткой ладошкой. Они приняли правила игры, они были на одной стороне и в одном цвете.
- Если что… у тебя есть мой номер, - и Герцогиня вытирала рукавом блузки влажные зарумянившиеся щёки. На небе собирались грозовые течи, и тяжёлые ветви кладбищенских дубов клонились к земле и лежащим в ней восковым куклам, когда-то бывших людьми. Учёный кутался в плащ, непривычно тёмный и трагичный, и медленно побрёл к калитке. Две женщины в траурных вуалях оставались недвижимым силуэтом – чёрное на чёрном.
Опрокинувшийся с небес ливень смыл остатки чернил с его запястья.

***
Иногда Она приходила к нему на работу. Участия в дискуссиях и опытах не принимала, а устраивалась в уголке с дамским журналом, постоянно поглядывая на часы в лабораторной и сверяя их со своими наручными, будто не доверяя механическим стрелкам. На восторженные восклицания Учёного о скором открытии, об изменении течения времени Она сдержанно и спокойно отвечала:
- Всё, что было, важно. Так надо.
Казалось, Ей всё это было совсем не интересно.

***
Они сидели на ветвях старой раскидистой яблони – одной их тех, которых так мало в Лондоне и так много на всей остальной территории Великобритании. Учёный болтал ногой в разорванной штанине, и в этот момент он был больше похож на обыкновенного сорванца. Твёрдое кислое яблоко парило в воздухе, перепрыгивая из одной пары рук в другую, с каждым разом становясь легче ровно на один укус.
- Нет, это безобразие какое-то! И если бы шпана малолетняя, так академики! Повадились воровать чужое добро, будто мёдом им тут намазано. Вон из моего сада! – полный лысый мужчина подпрыгивал, тяжело пыхтя, рукой пытаясь дотянуться до нижних ветвей.
Если раздвинуть руками резную листву, то можно увидеть Исследовательский центр, похожий на парящий в клубах облаков Титаник. Ну, или на огромный утюг.
- Хочешь, фокус покажу? – спросил у Неё Учёный, дожёвывая остатки мякоти. Через секунду огрызок спланировал чётко в центр круглой гладкой головы садовника и, оставив влажный липкий след, исчез в невысокой траве.
- Хватит! Я звоню вашему начальству! – гневно воскликнул оскорблённый, доставая из кармана телефон. - Алло, профессор?
- Аллоу… - деланно басил в ответ свисающий с ветки Учёный.
Она смеялась.

***
Сейчас Учёный уже привыкал откликаться на сдержанно-торжественное «профессор»; у него было всё, что сопрягалось с этим званием: очки, щетина и симпатичная ассистентка, а также свалка странных приборов, понятных и послушных только ему. Груда металлолома еле слышно гудела, мигая голубыми огоньками, и Учёный сидел на полу, обмотанный проводами, в столпе наэктризованного воздуха. Ассистентка обычно устраивалась рядом, подцепив туфли на каблуках за край ящика с инструментами, грея ладони о чашку горячего кофе.
- Существует теория, что когда-то во Вселенной было девять различных измерений, - рассказывал ей и самому себе Учёный, - Они вполне мирно существовали, пока не произошёл Большой Взрыв. Бабах! Во всеобщем хаосе разлетевшегося на атомы мира три геометрических измерения, знакомых нам как длина, ширина и высота, сбились в кучу, прихватив с собой за компанию ещё и одно временное. Куда делись остальные – не понятно. Нет-нет, этот капучино слишком горячий, поставь его под вентилятор. И подай мне вон ту странную фигню, похожую на зубочистку. Так, хорошо… В общем, я просто уверен, что на самом деле остальные измерения никогда и не исчезали, просто мы, люди, были слишком слепы, чтобы заметить их. И, готов поклясться своим IQ, хотя бы одно из них должно быть временным.
Ассистентка молча кивала, надкусывая принесённый из дома бутерброд: сочетание пищи умственной и телесной так органично.
- Я не знаю, как это работает, - продолжал Учёный, привинчивая заднюю крышку одного из приборов, - Возможно, по принципу магнитных диполей. Некая точка, скорее всего, ядро Земли, испускает волны определённого диапазона, образуя несколько силовых полей. Все это очень напоминает Солнечную систему, только с искажёнными траекториями движения планет. Влияние центра постоянно меняется, и иногда линии полей пересекаются, вследствие чего измерения сталкиваются друг с другом. Если они оба являются временными, то образуется воронка, аномалия, которая открывает проход в иной год, век, эпоху. Эврика. То, что нам нужно.
Учёный скрепил последнюю пару проводов и нажал на кнопку пуска. Скачок напряжения всколыхнул сеть и исследовательский центр погрузился во тьму под негодующе-удивлённые крики его обитателей.

***
Капитан покидает корабль последним. Учёный упорно твердил это охране каждый раз, когда его уговаривали уйти с работы хотя бы раньше полуночи. Дело всей жизни и жизней всех – было почти завершено, и он не хотел терять ни одной секунды. Отчасти в том был и личный интерес: в последнее время Учёный всё чаще думал о том, что было бы, если…
Если бы Друг остался жив.
Если бы Герцогиня перепутала двери.
Ну или хотя бы если бы в соседнем саду не было яблонь. Ходить обедать за несколько кварталов, да ещё и платно – это вам не фунт изюма.
Раны в материи времени росли и кровоточили, разрывая наш мир на множество кусочков. Что бы залечить их, требовалось нечто большее, чем то, над чем сейчас работал Учёный. Пять лет своей жизни он преобразил в странное устройство, которое (чисто теоретически) могло обнаруживать аномалии и, возможно, даже само создавать их. Прежде чем обдумывать следующий шаг, нужно было понять, с чем имеешь дело.
На словах всё звучало прекрасно. Но на практике каждая попытка приведения прибора в полную готовность вызывала лишь короткое замыкание. Конструкция системы менялась каждый день, пробки и генераторы горели с устрашающей периодичностью. Вдобавок, сильное электромагнитное поле, создаваемое при подключении, разом выводило все компьютеры из строя – программисты с третьего этажа каждый день приходили жаловаться.

- Что же ты творишь, скотина такая? – в который раз вопрошал Учёный своё творение. Но в ответ слышал только еле слышное шипение, исходящее от покрытого серыми волнами экрана. На перенапряжённый от избытка кофеина мозг этот противный звук давил ещё сильнее.
- Не хочешь работать?! – взбесившийся Учёный обматерил этот упрямый металлолом, для пущего эффекта ударив его пару раз ботинком, и, обиженно насупившись, отвернулся к стене. Она была увешана листками со схемами и формулами, и это раздражало ещё больше.
Шипение прекратилось, и аппаратура шумно загудела. Обернувшемуся Учёному пришлось прикрыть рукой глаза – прямо под потолком лаборатории сотней светящихся осколков сверкала зияющая временная рана.

***
Соблазн был слишком велик. Завтра, конечно же, все узнают. Обязательно пошлют кого-нибудь узнать, что скрывается на той стороне. А Учёному, может быть, даже дадут премию, и он накупит новых деталей, чтобы положить начало отсчёту времени до нового достижения.
Но сейчас здесь – только он и необыкновенное зеркало, полупрозрачная щель между двумя мирами. И, чтобы там ни было, оно достойно того, что бы рискнуть.
Учёный закрыл глаза и шагнул в неизвестность. Словно после удара об воду, тёплые обволакивающие волны ночного океана сомкнулись над головой, утягивая ещё одну жертву на дно.

***
Ничего не изменилось. Воздух по-прежнему циркулировал в лёгких и сердце чётко отбивало выученный за тридцать лет жизни ритм. Учёный открыл глаза; вокруг - лишь холодные бетонные перегородки, покрытые пылью и каменной крошкой. В квадратных проёмах – солнце и волнение свежего утреннего воздуха.
- Ну и куда ты меня забросила? – спросил Учёный у оставшейся позади аномалии. Но тут же ответил сам себе – он там же, где и был. Поражённый внезапной догадкой, он бросился в открытый проём без дверей, на ходу отмечая, что, наверное, он перескочил всего лишь на несколько лет назад. Никаких мрачных лесов мелового периода и грязных средневековых улочек. Лишь каменные джунгли нашего времени.
Зачем это? Аномалия могла открыть ему проход во времена, не доступные никому из ныне живущих, но вместо этого устроила лишь показательную экскурсию по хорошо знакомым местам. Прихоть разумной материи? Превью будущих возможностей?
У обочины, на растянутом стенде был нарисован план здания, похожего на большой утюг: «Научный исследовательский центр. Начало стройки – февраль 2005 года». Пробегающий мимо прохожий небрежно бросил на дорогу воскресную газету, и Учёный подобрал смятую макулатуру. «24 апреля 2005 года».
- Ну конечно… - ответил он сам себе и бросился к строению через валуны бетона. Обратно. К аномалии.
Газета так и осталась лежать на асфальте.

***
Уже почти светало, и все рассказы давно подошли к концу. Она спала, положив округлую белокурую головку на плечо к Учёному, и он боялся громко дышать, чтобы не спугнуть её покой.
- А знаешь, ты всё-таки права, - наконец начал он, глядя на застеклённый горизонт, где уже появлялись первые лучи солнца, - Наука решает не всё. Этой ночью… Я был там. Я видел наше прошлое. Не могу сказать, что мы слишком изменились с тех пор, но всё же… Морщин, по крайней мере, у меня тогда меньше было. Так вот. О чём это я. Наверное, всё-таки я ненастоящий Учёный. Скорее, дилетант – глупец. Маленький ребёнок, привлечённый загадочной романтичной профессией, на самом деле более походящей на каторжный труд. Ты – умнее. Ты права. Нет смысла менять что-либо, лучше постараться сохранить то, что у нас есть. Прости… прости, что всё это время не помнил. Теперь такого не повторится, обещаю.
Она чуть дёрнулась во сне, инстинктивно прижавшись к нему, носом утыкаясь в смятую ткань футболки.
Планета медленно оборачивалась вокруг своей оси, словно заводной механизм часов, обращаясь своим остывшим боком к сияющей звезде. Где-то на другом краю Вселенной, тёплым воскресным апрельским вечером, молодой Учёный прогуливался по набережной, и навстречу ему шла юная и прекрасная Она.
Одной рваной раной на теле Времени стало меньше.